вход в пещеру. Чуть в стороне виднелся ворох длинных костей

— Проснувшись, я не сразу вспомнила кто я такая. Я хотела есть, нежиться в лучах солнца или смотреть в ночные небеса. И знаешь, пока все не вспомнила, то была почти счастлива. Но потом вот здесь, — она коснулась головы, — стали появляться образы тех, кто был мне дорог. Их голоса и мысли. Я вспомнила, что они любили меня. А потом начали бояться. И этот страх заставил моих любимых предать меня.

— Что это значит?

— Ягиня любила меня, пока я не стала слишком сильной. Она смотрела на меня с восторгом. Но в ее сердце страх вил гнездо.

— Мне жаль, — произнес я.

— И она предала меня, поведав ведьмакам, как меня усыпить.

— Она думает, что помогла тебе.

— Я не просила ее об этом, — злобно прошипела девушка и ее волосы на секунду стали черными. — Сестра хотела, чтобы я жила по ее правилам. Чтобы подчинялась законам ее мира. Но этот мир принадлежит не только ей! Он был нашим общим! А теперь я стала лишней. Этот лес давно стал моей клеткой. Я не могу уйти отсюда!

— Чего ты хочешь? — спросил я. — Уйти на охоту в мир наших городов?

— Перестать испытывать голод, — она прикрыла глаза, и красивое лицо исказила судорога. — Вспомнить о том, каково это — придумывать добрые сказки. Хочу оказаться в прошлом, где меня не боятся те, кто мне дорог…

Воронцов внезапно поднялся на ноги и тряхнул головой, словно большой пес.

На кошку это не произвело впечатления. Она презрительно скривилась и приказала:

— Ступай к ручью, искупайся. Не хочу есть тебя грязного.

Парень произнес что-то на чужом языке, и это заставило нечисть напрячься. Когда ведьмак бросился на нее, кошка ловко подскочила, оттолкнулась от бревна и взвилась в воздух. Очевидно, что она собиралась обратиться, но ее тело осталось человеческим. Лишь на макушке появились пушистые уши, а на пальцах угрожающего вида когти.

Однако Воронцов не собирался останавливаться. Он рассек кожу чуть выше запястья и выбросил руку над головой:

— Воля моя исполнится, — громко выкрикнул он и его кровь вспыхнула.

Мир словно потерял краски. Небо стало мрачным и опустилось, насаживаясь плотными облаками на острые ветви высыхающих деревьев. Под ногами треснула земля. В чаще одновременно заголосили дикие звери и неизвестная нечисть. Каждый голос был полон боли и отчаяния.

Кошка приземлилась на ноги и развела руки в стороны. Ее лицо исказила яростная улыбка.

— Неужели тебя научили, как убить меня, мальчик, — протянула девушка и мне показалось, что она испытывает облегчение. — И сказали, что случится потом? Когда клетка для монстра станет не нужна — она откроется. Пусть будет так.

Лишь на мгновенье голубые глаза Кошки встретились с моими. Я вдруг понял, что она не собирается сопротивляться. Вот только у меня были другие планы.

Коса зазвенела от восторга, предвкушая битву. Тьма вырвалась из меня огромными крыльями. Они ударились в деревья, сгрудившиеся вокруг поляны и те с громким треском надломились. Воронцов отскочил в сторону, одновременно поворачиваясь ко мне боком. Огненная плеть в его ладони хлестнула меня, но напоролась на косу, которая развернулась навстречу пламени. Пахнуло горячим металлом и паленой плотью. Я скрипнул зубами, заставляя себя не ощущать боль.

— Позволь ему, — произнес ласковый голос, затмевая для меня весь мир, — Пусть убьет меня. Ведь ради этого он продал душу и пожирал плоть нечисти. Чтобы стать похожим на меня. Чтобы освободить…

— Темный выродок, — прохрипел Воронцов и оскалился в дикой улыбке. — Я и тебя успокою, чтобы очистить мир от скверны…

Они оба говорили почти одновременно, а мне хотелось тишины. Вдруг отчетливо понял, что хочу после всего вернуться домой, где меня любят и ждут. А между мной и моим домом был Арсений, которого окутывал огненный щит.

— Сейчас и проверим, чего стоит лучший ведьмак Империи, — стиснув зубы прорычал я, на ходу активируя руны.

Ведьмакам было запрещено использовать руны в бою с людьми, но мне было наплевать. Вряд ли в Лукоморье станут искать тело, чтобы установить причину смерти. Поэтому цепь обмоталась вокруг руки Воронцова, вытягивая из противника силу. Я же поморщился и едва не выпустил цепь. Его сила была на вкус словно мутная болотная вода.

Арсений вздрогнул и разорвал цепь. Способность погасла, а через секунду оружие с жалобным звоном разлетелось на звенья, которые с шипением упали в траву. Повел рукой, и я закрылся костяной броней, которая впитала в себя огненный шар. Капли огня стекли по щиту. Я же быстро контратаковал, сплетая проклятую землю и костяную клетку. Но Воронцов проворно ушел в сторону от способностей.

Земля под ногами раскалилась, и я поспешно сбил броней огненную ловушку. Активировал миньона, который отвлек противника, позволив приблизиться к нему на расстояние удара косой. Но Воронцов вдруг застыл, и я бросился в прочь от огненной волны, которая разошлась от бойца в разные стороны.

Я укрылся за деревом, зашипела от сильного жара.

— Слабо, темный, — прохрипел противник.

— Да я ещё не начинал, — ответил я. — Так, разминаюсь.

Вытащил из-за пояса обрез, забил два патрона. Бросил под ноги противнику мертвую землю и в тот же момент выстрелил.

Первым был «вой баньши», и Воронцов взвыл и покатился по траве.

— Это тебе не крестьян в деревне сжигать, — процедил я и выстрелил второй раз.

Картечь пробила в теле противника дыру, залив поляну красным.

Для уверенности я ударил косой, рассекая горло. И вздохнул, утёр со лба выступившую испарину. Призвал демона и указал появившемуся на поляне миньону на тело:

— Убери его!

Призванный молча кивнул, создал портал и бросил в него мертвеца, оставив на поляне только лужу натекшей крови. А затем и сам скрылся в портале. Я же обернулся к Баюну.

— Что ты наделал? — всхлипнула девушка и покачала головой.

Я скривился:

— Умереть хочешь? Давай! Подставь шею!

Я показал косу, но кошки отвела глаза, заблестевшие от выступивших слез.

— Не могу. Моя природа не позволяет сдаваться. Этого дурачка готовили долго. Он перестал быть человеком. Но и нечистью не был. Ему я могла бы позволить меня убить. И я стала бы свободной.

— Есть другой вариант, — я положил косу на землю и поднял руки, демонстрируя, что не собираюсь нападать. — Ты можешь уйти другим способом. И начать все заново.

— Куда? — насторожилась Кошка.

— В мир, где не будет клетки из Лукоморья.

— И чем там будет лучше? Там ведь также будут жить люди, а я опять буду голодна.

— А если ты начнешь все заново? Без прошлого, без горечи памяти…

— Решил обмануть меня сказкой? — девушка горько улыбнулась.

— Я решил проводить тебя в новый мир, где ты станешь другой. Не будешь там самой сильной, не будешь испытывать голод. Можно будет попробовать начать жизнь заново.

— Что за чушь? — фыркнула собеседница, но в глазах ее загорелось любопытство.

— Ты ведь ничего не теряешь, — я пожал плечами. — Кроме горького опыта.

— И что меня ждет? — она вдруг оробела и дернула прядь волос у виска.

— Новая жизнь. Я не обещаю тебе ничего хорошего. Или плохого. Все будет так, как решил судьба.

— Я не верю в нее.

— Вот и проверь, — я улыбнулся и протянул девушке ладонь. — Я однажды пришел сюда из другого мира. И не пожалел об этом.

— Мне страшно, — неожиданно мягко пояснила Кошка.

— Мне тоже немного страшно, — признался я. — Здесь у меня остаются все, кто мне дорог. Но я постараюсь вернуться.

— Почему ты рискуешь ради меня? — она подозрительно сощурилась.

— Ты ведь умеешь видеть больше, — я постарался мысленно ей открыться. — Загляни в мои мысли. Я не лгу тебе.

Кошка подошла ближе и положила ладонь мне на лоб. Потом обвела подушечками пальцев скулу, скользнула по челюсти и притянула вниз, обхватив за шею. Сама же приподнялась на носочки, коснувшись губами моего подбородка.

— Останься там со мной.

— Здесь моя семья, — с сожалением сообщил я. — И тебе не нужен кто-то из этого мира, чтобы начать все заново.

Она промолчала, и я рискнул обнять ее, прижав к себе.

— Ты наверняка найдешь смысл жить. И станешь счастливой.

— Откуда ты знаешь? — глухо спросила она.

— Я в это верю. Ты заслуживаешь нежиться на солнце и смотреть на звездное небо, не испытывая боли.

— Ты умелый сказочник, Миша, — вздохнула девушка и шагнула от меня в сторону. — Открывай врата. Я хочу уйти до того, как здравый смысл заставит меня рвануть прочь. Или откусить твою голову. Она может оказаться очень даже вкусной.